Кристина Рожкова
Меня зовут Кристина Рожкова, мне 25 лет. Сейчас я живу в Санкт-Петербурге, куда приехала с Урала из города Пермь. Я закончила философский факультет в своем родном городе, после чего начала заниматься фотографией. Сейчас я снимаю фотопроекты, преподаю философию кино в одном молодежном образовательном центре и учусь в академии «Fotofrafika».
Пришла к фотографии я совершенно случайно. Мой знакомый дал мне фотоаппарат попробовать поснимать и я сразу же начала снимать обнаженных людей. С первой же съемки. Я написала объявление в инстаграм, что ищу людей, которые будут готовы сниматься голыми у меня дома и в освном откликнулись мои знакомые либеральной направленности: веганы, панки, феминистки и те, кто придерживается бодипозитива.
Сама не поняла как так вышло, но первые 2 месяца моего опыта в фотографии я делала по 2 ню съемки в день и так каждый день.
Потом я переехала в Санкт-Петербург и абсолютно случайно узнала об академии «Fotofrafika», выиграла там грант на обучение. Забавно, но все мое портфолио для поступления туда состояло из обнаженных человеческих органов и гениталий: пенисы, груди, вагины, животы. Но было и немного портретов. Поступив в академию фотографии все изменилось: я начала более осознанно относиться к тому, что делаю и меня стала интересовать проектная концептуальная фотография, но любовь к интенсивной съемке и мой агрессивный подход остались.
Пришла к фотографии я совершенно случайно. Мой знакомый дал мне фотоаппарат попробовать поснимать и я сразу же начала снимать обнаженных людей. С первой же съемки. Я написала объявление в инстаграм, что ищу людей, которые будут готовы сниматься голыми у меня дома и в освном откликнулись мои знакомые либеральной направленности: веганы, панки, феминистки и те, кто придерживается бодипозитива.
Сама не поняла как так вышло, но первые 2 месяца моего опыта в фотографии я делала по 2 ню съемки в день и так каждый день.
Потом я переехала в Санкт-Петербург и абсолютно случайно узнала об академии «Fotofrafika», выиграла там грант на обучение. Забавно, но все мое портфолио для поступления туда состояло из обнаженных человеческих органов и гениталий: пенисы, груди, вагины, животы. Но было и немного портретов. Поступив в академию фотографии все изменилось: я начала более осознанно относиться к тому, что делаю и меня стала интересовать проектная концептуальная фотография, но любовь к интенсивной съемке и мой агрессивный подход остались.
Кристина Рожкова "Дача"
У меня никогда не было дачи, не было бабушкиных сундуков с нарядами, пирогов из печки, копания грядок, свежей клубники с парным молоком, бани как повседневного ритуала.. После съемки первой дачи я осознала, что со мной что-то произошло!
И читай статьи о фотографии, искусстве и мультимедиа БЕСПЛАТНО!
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных
Я очень отдавалась каждой съемке, все было безумно интенсивно. Мне казалось, что я вгрызаюсь в тело человека и мне хотелось выжать максимум из каждой съемки!
Идея снять проект "Дача" пришла случайно, уже в процессе съемок. Нахождение там буквально опьянило меня, я поняла: со мной что-то происходит. Я совсем не задумывала этот проект. Он произошел сам по себе, очень легко и игриво.
У меня никогда не было дачи, не было бабушкиных сундуков с нарядами, пирогов из печки, копания грядок, свежей клубники с парным молоком, бани как повседневного ритуала. С одной стороны, это была своеобразная археология моей памяти, а с другой, эти архивы были пустыми, карточки незаполненными.
Это не была tabula rasa, в моей голове уже было представление о дачном быте, но столкновение с реальностью породило ощущение изнанки, перевернутости, как на негативном изображении.
У меня никогда не было дачи, не было бабушкиных сундуков с нарядами, пирогов из печки, копания грядок, свежей клубники с парным молоком, бани как повседневного ритуала. С одной стороны, это была своеобразная археология моей памяти, а с другой, эти архивы были пустыми, карточки незаполненными.
Это не была tabula rasa, в моей голове уже было представление о дачном быте, но столкновение с реальностью породило ощущение изнанки, перевернутости, как на негативном изображении.
Сначала с первой героиней Настей в Перми, а потом и на других дачах (в Воронеже и Ленинградской области) я познала все радости того, чего со мной никогда не было. Поиск близости с Другим и желание обрести глубокую дружескую связь сопряжены с необходимостью понять поколение, к которому я принадлежу, осознанием глубокой связи между телесностью и Природой.
Через буйство дачной жизни как-то естественно и органично я пришла к гармонии с самой собой, временно ушло постоянное для меня чувство одиночества и тревоги, свойственное моему поколению.
Через буйство дачной жизни как-то естественно и органично я пришла к гармонии с самой собой, временно ушло постоянное для меня чувство одиночества и тревоги, свойственное моему поколению.
Я ощущаю свой проект как ностальгию по тому, чего никогда со мной не было, но произошло именно сейчас..
В Настиной деревне было всего 4-5 домов и она окружена советскими детскими лагерями, заброшенными и рабочими. Мне очень нравилось там: мы гуляли с Настей по развалинам советских лагерей, переодевались в бабушкины старые наряды, ходили в баню, делали маски из свежей клубники с грядки, пили березовый сок, фотографировались, читали друг другу вслух что-то из классической русской литературы.
И в этой игре, в этом удовольствии для меня и родился этот проект. Я начала фотографировать, ничего не осмысляя, ничего не думая. Но я сразу понимала, что главная идея для меня в этих фотографиях это поиск близости, поиск дружбы, любви и привязанности. Особенно между подругами.
Я хотела выразить то, какой вакуум создает пространство дачи и как в нем может гораздо глубже проявиться дружеская близость.
После Настиной дачи я осознала, что со мной что-то произошло и поняла, что у меня никогда не было дачи. И всех ритуалов, естественных для ребенка в России: ежегодных поездок на дачу и «дачных друзей» (это те дети, с которыми ты общаешься только летом, живя на даче). Так я поняла, что со мной уже во взрослом возрасте произошло то, что происходит с большинством значительно раньше.
И в этой игре, в этом удовольствии для меня и родился этот проект. Я начала фотографировать, ничего не осмысляя, ничего не думая. Но я сразу понимала, что главная идея для меня в этих фотографиях это поиск близости, поиск дружбы, любви и привязанности. Особенно между подругами.
Я хотела выразить то, какой вакуум создает пространство дачи и как в нем может гораздо глубже проявиться дружеская близость.
После Настиной дачи я осознала, что со мной что-то произошло и поняла, что у меня никогда не было дачи. И всех ритуалов, естественных для ребенка в России: ежегодных поездок на дачу и «дачных друзей» (это те дети, с которыми ты общаешься только летом, живя на даче). Так я поняла, что со мной уже во взрослом возрасте произошло то, что происходит с большинством значительно раньше.
В съемке я предпочитаю форму игры, живого взаимодействия, впадания в детство, когда я сама становлюсь ребенком. Мне ближе снимать по наитию, почти не думая, а потом уже понимать что это для меня значило и формировать концепт.
Мне нравится переодеваться с моими героинями, делать с ними макияж, что-то готовить, просто гулять или делать что-то вместе. Но когда мне начинает нравится какой-то образ, движение, момент я готова эксплуатировать его очень долго и почти заниматься насилием. Когда мне что-то нравится, мне это просто надо!
Мне нравится переодеваться с моими героинями, делать с ними макияж, что-то готовить, просто гулять или делать что-то вместе. Но когда мне начинает нравится какой-то образ, движение, момент я готова эксплуатировать его очень долго и почти заниматься насилием. Когда мне что-то нравится, мне это просто надо!